ЗАПАХ ЛАДАНА И ЦВЕТОВ. /рассказ/

Жанна Лесникова

    
Год подходил к концу и в народе поселилась предпраздничная суета, заставлявшая всех носиться по рынкам и магазинам, закупая продукты и подарки. По проезжей части дорог неслись машины и автобусы, на остановках толпились люди. Улицы и дома были украшены атрибутами весёлого новогоднего праздника. Повсюду продавались ёлки, и стояли выносные ларьки с ёлочными украшениями и сувенирами. В воздухе скользил запах Нового года.

      Сегодня Сергею нужно было купить ёлку. Пятилетний Мишка хлопал в ладоши от радости, когда узнал, что вечером он с родителями будет наряжать зелёную красавицу. Выпив наспех чашку кофе, Сергей поцеловал жену, и поднял на руки сына. Это был их ежедневный ритуал, когда нужно было произнести слова из любимого мультфильма. Папа с сыном тёрлись носами и говорили друг другу при этом «трям-пока!», а при возвращении домой ритуал повторялся, и они весело кричали друг другу «трям-здравствуй!». Позже, уже сидя в машине у подъезда, он посмотрел чуть вверх, на окно, в котором виднелись два самых любимых и дорогих его сердцу человека. Мишка стоял на подоконнике и махал ему ладошкой, а жена, улыбаясь, одной рукой придерживала ребёнка, а другой посылала ему «воздушный поцелуй».
    
         Сергей не заметил, как пролетела половина рабочего дня. Он старался поскорее разобраться со звонками и бумагами, чтобы пораньше сорваться с работы и поехать за ёлкой, и не заметил, что в открытых дверях кабинета появился человек. Человек стоял и молча смотрел на Сергея, пока тот не поднял голову от стола.
      - О, привет! – воскликнул с улыбкой Сергей, увидев своего младшего брата. – Ты чего здесь?
    
      Брат всё ещё молчал, и вдруг Сергей узнал ТО выражение у него на лице, которое видел уже однажды. Когда хоронили мать. Брат вот так же стоял возле её могилы, и у него было такое жалостливо-растерянное выражение лица. Тогда  Сергей не выдержал, подошёл и обнял его за плечи, как когда-то в детстве. Словно взяв под своё крыло, чтобы защитить. У младшего брата был мягкий, романтичный характер. Он всегда уступал свои игрушки Сергею, если тот хотел с ними играть, он плакал над жалостливыми моментами в детских фильмах, и ещё он очень любил свою маму. Он часто приносил для матери букетики цветов, иногда дарил какие-нибудь мелкие сувенирчики, чтоб её порадовать. Братья всегда были дружны и очень близки. В отличии от других детей, воспитывающихся в одной семье, у них никогда не было соперничества ни из-за игрушек, ни из за кассет с мультфильмами, ни из-за книжек. И если на братишку «наезжали» пацаны из соседнего двора, или начинали жаловаться учителя, Сергей всегда бросался на его защиту. А став старше, братья решили, что в знак своей вечной братской дружбы своих сыновей они оба назовут одинаковыми именами. К звучной фамилии Михайлов очень подходило только одно имя – Михаил. Михаил Михайлов – словно старший и младший брат одной семьи. И там, на кладбище, Сергей видел возле могилы не взрослого человека, а мальчишку из детства, которому нужна была поддержка и защита старшего брата.
      Вот и сейчас, видя скорбное лицо брата, Сергей почувствовал, что снова в их жизнь ворвалось непоправимое горе, и, стерев с лица улыбку, он просто спросил:
      - Кто?
      В тишине кабинета раздался тихий ответ:
      - Твоя жена.
      Слышно стало тиканье часов на стене. Сергей встал из-за стола, зачем-то стал складывать бумаги в папку. В голове возникла свинцовая тяжесть, которая придавила и опустошила его, и он никак не мог сосредоточиться  мыслями. Бросив папку, он встал из-за стола, подошёл к шкафу, достал куртку, оделся и только потом, повернувшись к брату, спросил:
      - Что случилось?
      - Она хотела купить ёлочные игрушки, - голос брата доносился словно сквозь стену, - переходила дорогу. А там гололёд. Её сбила машина. Твой Мишка сейчас у меня дома. Мы ему ещё ничего не говорили...

     … Весь оставшийся день и день следующий Сергей метался по городу устраивая похороны. Так как это были последние два дня уходящего года, то ему не удалось получить разрешение на захоронение. Почти никого из работающих медиков невозможно было застать в учреждениях, а значит, похороны состояться только в первых числах января. Но и в похоронном агентстве ему также пришлось долго искать директора, чтобы сделать заказ. Там ему объяснили, что заледеневшую могилу копать дело не простое, надо отогревать землю, а никого из могильщиков уже не было. Люди разошлись на выходные, и будут после праздников.
           Сергей словно во сне говорил с разными людьми, встречал родственников, заказывал гроб и венки. Даже на опознании в морге он не бросился к телу жены, не зарыдал, не закричал. Просто посмотрел на изуродованное ударом автомобиля  тело и, прикрыв глаза,  кивнул головой. Узнав о потере любимой женщины, он окаменел не только снаружи, где ни один мускул на лице не вздрогнул ни разу, а ещё и изнутри.  Каменное сердце не билось, каменная кровь не грела тело, и только в душе нарастало что-то огромное, душащее, тяжело тянувшее вниз. И у Сергея едва хватало сил, чтобы не сломиться, не упасть на колени  под этой тяжестью и не отдаться своему горю. 

      Ночью, лёжа в постели, где ещё два дня назад он был не один, он с ужасающей ясностью ощутил своё одиночество. Тошнота от едкого, ледяного страха перед будущим, затопила его. Перед глазами постоянно стояли картины из прошлой счастливой семейной жизни. Его жена, его чудесная, добрая, красивая, сексуальная, самая нежная женщина на свете  -  уже НИКОГДА не будет принадлежать ему. Вдруг он почти физически ощутил ЕЁ прикосновения к своему телу. Её ласковые руки, её поцелуи и обиженное сопение возле его уха, если он быстро засыпал после секса.  Она любила его всем сердцем и душой, и ему не раз было удивительно радостно сознавать, что это действительно та самая любовь, о которой так много создано песен и написано книг.
      Он лежал на спине, уставившись немигающим взором на потолок, по которому то и дело мелькали блики от уличных огней машин и фонарей. Он не хотел верить происходящему. Совсем недавно он спал здесь не один. Он обнимал жену, даже не догадываясь, что это в последний раз. Сколько было планов на жизнь, сколько задумано дел… Почему? Вот вопрос, который мучил его. Почему ЭТО случилось именно с ним? Он вспомнил своих соседей, милых стариканов, которые уже и ходили-то еле-еле, но всегда вместе, всегда под ручку. Часто жена спрашивала, будет ли он любить её так же долго, как этот старичок свою жену? А Сергей отвечал, что и тогда он будет стараться носить её на руках, а если не сможет, то хотя бы держать её за руку. А она всегда добавляла, что у неё обязательно будет маленькая шляпка с розовым букетиком цветов на полях, и в старости она будет похожа на добрую, сказочную фею в этой шляпке. Его жена верила в сказки и в большую любовь. Верила, что они созданы друг для друга и ничто никогда не сможет разлучить их.  Её больше нет.  Нет. И не будет. Никогда. Никогда…

      … Сегодня был день прощания. Посреди траурного зала стоял  гроб, с двух сторон от гроба стояли стулья для близких родственников. А вдоль стен зала стояли скамьи для остальных родственников и знакомых, и венки. Окна занавешены широкими шторами, складки которых были прихвачены золотым шнуром с пушистым наконечником. И всюду цветы, цветы, цветы. Возле гроба горели большие, толстые свечи, и Сергею казалось, что он сейчас умрёт от этого запаха ладана и цветов! Он посмотрел на священника, неторопливо читающего молитвы за упокой. Он посмотрел на сына, сидящего возле него. Мишка сидел, сложив ладошки на коленки, как его учили примерно сидеть в детском саду. Голова его была опущена вниз, он не отрывал взгляда от рисунка на ковре, которым был застелен пол. Сергей посмотрел на людей, сидящих с другой стороны гроба. Младший брат, его жена и их сын -  тоже Мишка, только на год старше Мишки Сергея, -  родители, люди, пришедшие проститься с покойной. И вдруг он случайно заметил, что одна из подруг его жены смотрит на него в упор. Но в её взгляде было не сочувствие, не жалость. Нет! Это был самодовольный взгляд женщины-хищницы, которая наметила себе жертву. И Сергей вспомнил, что именно эта женщина всегда чуть больше чем требовалось, кокетничала с ним и заигрывала, если был подходящий момент. Он вдруг понял, о чём сейчас думает эта женщина. И ему стало ещё невыносимей от мысли, что прощание с его женой для кого-то просто формальность. Сергей отвернулся от взгляда хищницы, даже не сумев скрыть выражение отвращения, появившееся у него на лице.
      Не смотря на обещание священника не затягивать с отпеванием, время тянулось мучительно долго. Сквозь плачь и вздохи, стали слышаться кряхтение и шуршание сидящих и стоящих  людей, одетых по-зимнему, и оттого мучившихся от жары и тесноты. Было душно, к тому же священник всё время размахивал кадилом, которое сильно дымило, и поэтому не хватало воздуха. И когда наконец-то отпевание было закончено, люди стали немного торопливо подходить к гробу, чтобы сказать последнее «прости» женщине, лежащей там. Из-за непредвиденных обстоятельств похороны были назначены на завтра, и сегодня пришли многие из тех, кто не сможет поехать на кладбище. Люди подходили к Сергею, пожимали ему руки, обнимали, что-то говорили и всё дальше и дальше оттесняли его от гроба. Он уже почти ничего не слышал. Голова раскалывалась из-за глухих ударов боли, от которой темнело в глазах. Он всё время старался не растерять те остатки сил, которые теплились в нём. Чтобы сосредоточится и крепко держаться на ногах, он просто кивал всем головой, а сам думал, что надо сейчас ехать, искать этих мужиков, которые должны копать могилу, но из-за праздников не выходят из длительного запоя. Надо ехать, ехать! Уехать подальше от этого невыносимого, сводящего с ума  запаха ладана и цветов. Ему казалось, что он насквозь пропитался этим запахом, и от этой мысли он почувствовал как пол стал покачиваться у него под ногами и к горлу подступила тошнота.
Он и сам не заметил как оказался на улице и увидев брата в толпе родственников и знакомых, сказал ему что поехал на кладбище искать могильщиков. Тот что-то ответил, но Сергей не услышал его. Он не мог здесь больше оставаться! Торопясь, он сел в машину и уехал. И ему сразу стало легче. Больше всего на свете ему хотелось сейчас остаться одному. Чтобы никого не видеть и не слышать. И чтобы больше не было этого мерзкого запаха смерти, запаха ладана и цветов…

      … Зимой темнеет рано. Когда Сергей возвращался, ночь уже распростёрлась над городом. Походив по заснеженному кладбищу, он нашёл троих мужиков, греющих руки возле костра. Рядом с ними была свежевырытая могила для его жены. От свежего воздуха головная боль исчезла. Сергей вернулся к машине, сел в неё и поехал к брату, чтобы забрать сына домой. Остановившись у светофора, он набрал номер телефона брата и когда тот ответил, сказал ему, чтобы одевали Мишку, за которым он сейчас приедет. То, что он услышал в ответ, так испугало его, что казалось, даже сердце перестало биться в груди:
      - А разве он не с тобой? Кто-то сказал там, что Мишку забрали, мы думали это о твоём говорят.  Мы своего тоже отдали на пару дней бабушке. Твоего не забирали, думали ты забрал. Алло? Алло? Сергей? Почему молчишь? Сергей!...

      Сергей мчался  по дороге не смотря на запрещающие сигналы светофоров. Следом за ним давно уже увязалась машина ГАИ с включенными сигналами, и  голос из динамика громкоговорителя громко приказывал ему остановиться.          Но Сергей знал, что нет такой силы, которая смогла бы сейчас удержать его! Бросив машину, он забежал в траурный зал.  В свете догорающих свечных огарков он увидел одиноко сидевшего на скамье возле гроба маленького мальчика с опущенной вниз головой.
      - Мишка, сыночек! – воскликнул он.
Он подбежал к сыну, схватил его и прижал к своей груди. Слёзы любви и жалости душили его, но он держался, боясь, что напугает своими рыданиями ребёнка, который провёл много часов в одиночестве возле гроба матери. Но Мишка не плакал. Он крепко обнял Сергея за шею и уткнувшись в него лицом, молчал…

      … Зима прошла. Весна пролетела ещё незаметней. Летом Сергею дали отпуск. Он купил пушистого зайца в матроской форме и поехал в детский сад, чтобы забрать сына. Одевая его домой, Сергей красочно описывал ему их поездку к морю, куда они возьмут с собой зайца-моряка. Мишка молчал. Уже полгода молчал. С тех самых пор, как его забыли в траурном зале. И не смотря на старания детского психолога, которого два раза в неделю они посещали, Мишка так и не заговорил.
      Открывая дверь квартиры, Сергей всё ещё рассказывал о весёлом путешествии к морю.  Зайдя в квартиру, он шутил и старался рассмешить Мишку. Но тот по-прежнему даже не улыбался. Сергей помог ему снять сандалии, и собрался было пройти на кухню. Как вдруг почувствовал, что Мишка потянул его за руку. Сергей оглянулся и увидел, что сын вопросительно смотрит на него. Сергей осторожно взял его на руки, поднял к своему лицу, и вдруг Мишка потёрся своим носиком о нос отца и тихо сказал улыбнувшись:
     - Трям – здраствуй, папа…